Знахарь. Трилогия (СИ) - Страница 121

121

— Не тяни время. Сосредоточился. Встал.

* * *

Казалось, что дорогу до хижины не одолеть. Эльф не стонал, не канючил, но его серое, после пытки, лицо сделалось черно-белым. Его глаза ввалились, белки покраснели от крови, дыхание стало хриплым, и последнюю сотню метров Павлу пришлось подставить Мове своё израненное плечо.

— Если к утру меня залихорадит, то мы не сможем захватить судно, — прошептал Павел. Он лежал на животе, уткнувшись лицом в нары.

— На что ты вообще рассчитываешь? Там дюжина матросов ночует на борту! Нам не справиться даже с одним.

— Утром. Всё узнаешь утром.

— Ты мне не доверяешь? Своему единственному другу! — с обидой в голосе прошипел Мове.

— Стены имеют уши, — устало сообщил Павел.

— Если бы кто-то услышал наш разговор и донес, то нас бы уже скормили собакам.

— Нет. Рабы или надсмотрщики подумают, что у меня горячечный бред. Хватит болтать. Не трать силы. Ты говорил, что можешь войти в транс и заставить боль отступить?

— Раньше мог. Сейчас не знаю, — с сомнением прошептал эльф. Он на самом деле попытался сосредоточиться. Павел мог бы усыпить эльфа, но жалкие остатки магии нужны ему были для бегства. И Павел, и Мове всю ночь практически не спали, лишь изредка проваливаясь на несколько минут в беспамятство. Под утро опять начался ливень. Огромная черная туча закрыла всё небо.

— Ты можешь идти? — спросил Павел эльфа. Мове сполз на пол и, ухватившись за столб, смог встать почти без стонов.

— Молодец! — Павел разговаривал хрипло. В легких что-то булькало, и он старался обращать на это поменьше внимания. Оба вооружились тонкими длинными ножами, похожими на короткие шпаги. За ношение оружия рабам полагалась мучительная смерть, но сегодня два друга так и так шли умирать.

— Я уже свободен! — поднял свою маленькую шпагу эльф. Его голос был полон благородства. Павел позавидовал ему. «Кто я есть? Правнук крепостного, фактически, раба. Сын колхозника, чудом пережившего и предвоенные голодовки, и саму войну, так и не успевшего понять, что он свободен. Я всю жизнь прожил по программе, по инструкции, по правилам. Даже став всесильным Святым магом я остался рабом привычных понятий, я никогда не был свободным, и рабство не тяготило меня», — подумал Павел.

— Как бы гроза не разбудила негров на судне, — забеспокоился эльф.

— Грохочет далеко. В любом случае нам стоит поторопиться. Короткие штаны промокли мгновенно, а обувь рабам не полагалась. Павел пил дождь на ходу, с удовольствием глотая прохладную воду. Судно они увидели, только вплотную приблизившись. Караульного на носу не было, он, видимо, ушел спать под навес на корме, где ночевала остальная команда.

— Я иду первым. Ты страхуешь сзади. Ничему не удивляйся, у меня осталось немного магии, и часть команды я попробую убить тихо-тихо, — предупредил Павел эльфа. Метод убийства Павел продумал давно. Самым экономным, казалось, было разорвать нерв сердечной мышцы. Но для этого следовало «увидеть» сердце, что означало потерять вдвое больше магии. Второе очевидное решение — закупорка сонной артерии давало экономию на «диагностике», но потери на физическом воздействии были существенно больше. Решение Павел нашел на стыке магии и биологии. В океане водились ядовитые моллюски, ничтожная капелька яда которых вызывала паралич. Даже поверхностная рана была опасна для жизни, если вовремя не отсосать яд. Павел уже затратил двенадцатую часть своего запаса, когда проводил испытание на зловредной псине охранника. Резерва осталось еще на одиннадцать попыток, и ни одна из них не должна была пропасть даром. Негров на корме оказалось неожиданно много. К команде на ночь напросились рабыни, всегда любящие развлечения. С одной стороны, это облегчало задачу, пьянка-гулянка только что закончилась, и храп заглушал шаги Павла. С другой стороны, две дюжины негров Павлу никак не одолеть.

— Приготовь свою шпагу. Похоже, что ты был прав — сегодня наша очередь умирать, — прошептал Павел эльфу.

Мове, казалось, стал даже выше ростом. Его глаза загорелись, а движения стали ловкими, скользящими. «Прямо-таки, леопард», — усмехнулся Павел.

И рабыни, и моряки-негры были одинаково опасны. Пожалуй, первые даже опаснее, они ничем не уступали своим кавалерам в силе, а яростью превосходили.

Павел направил свой первый заряд яда в голову первой, попавшейся ему на пути, огромной и безобразной негритянке, способной одним ударом убить такого худышку, как он. Её не убило, даже парализовало как-то частично. Бабища открыла свои черные глаза, и, сверкая белками, с ненавистью уставилась в лицо Павла. В утренних сумерках ему казалось, что белки глаз почернели, это лопались сосуды. Кровавые черные слезы покатились по щекам женщины. Павел почувствовал её чудовищную боль. Он магически потянулся к негритянке, что прервать её мучения, не считаясь с потерями, не жалея ни о чем, а «прикоснувшись», получил в ответ мощный заряд магии, на порядок больший его мизерного запаса. Павел застыл в изумлении на несколько секунд. Он нашел взглядом следующую крупную рабыню и повторил нападение. На этот раз Павел сразу же «присосался» к негритянке, и магическая энергия вливалась в него не короткое мгновение, а несколько секунд. С большим сожалением он прервал мучения женщины, «магическая жажда» даже спустя долгие десять лет была нестерпима.

— Уходим, — повернулся Павел к эльфу. Тот возмущенно удивился, но, признав раньше право Павла командовать, не стал сейчас, в боевой обстановке, спорить. Дождь, стихнув на немного, сейчас припустил во всю силу. Молния сверкнула совсем рядом, гром грянул буквально через пару секунд.

121